Большая средиземноморская давка

После презентации турецко-иранских газовых проектов расширения поставок энергоносителей в ЕС из Азербайджана, Ирака и Израиля получили новый стимул для развития.

Во время совещательного совета международного проекта Southern Gas Corridor (SGC) в Баку 12 февраля председатель комиссии ЕС по вопросам энергетики Марош Шефчович и министр энергетики Турции достигли соглашения о проведении в Анкаре Энергетического саммита высшего уровня Турция — ЕС.

СГОВОРЧИВЫЙ ИРАН

Главной темой мероприятия станет разработка мер, которые необходимо принять для создания новых торговых газовых хабов на южных границах ЕС.

Впрочем, еще в конце 2014 года президентами Греции и Кипра был представлен проект расширения SGC за счет строительства еще одного газопровода — EastMed Pilpelines (ЕМР).

Планируется, что к 2017–2020 годам новая ветка пройдет от побережья Израиля к месторождению Aphrodite в Республике Кипр и далее будет соединена с газотранспортными системами Греции, Македонии, Болгарии и Румынии. Проектная мощность ЕМР — 8,5 млрд. м3 газа в год, и это существенный ресурс для Восточной Европы.

Из-за этого греко-израильский проект выглядит подспорьем для SGC, который ранее обещал принести Восточной и Центральной Европе до 20 млрд. м3 газа в год (по 10 млрд. м3 из Азербайджана и иракского Курдистана). Ожидалось, что коридор сможет охватить возобновление и модернизацию работы проходящего из Ирана в Турцию газопровода Тебриз — Эрзерум мощностью более 14 млрд. м3 в год, которая может быть увеличена до 60 млрд. м3.

Однако непосредственно связанные с проблемой эксплуатации этого газопровода женевские переговоры с Ираном о его ядерной проблеме и ослаблении торговых санкций ЕС и США против этой страны продвигаются медленнее, чем ожидалось. В связи с этим появление греко-израильского проекта ЕМР оказалось очень полезным для ЕС.

Инициированные США санкции против Ирана очевидно выгодны для Турции, которая, не являясь членом ЕС, может пользоваться торговыми ограничениями против иранской газовой компании NIGS, покупая у нее углеводороды для дальнейшей перепродажи ресурсов государствам Восточной Европы.

До недавнего времени Иран был категорически против такой схемы. Но все изменилось 3 февраля, когда директор по международным связям NIGC Азизоллах Рамазани заявил европейской прессе, что Иран может транспортировать газ из Азербайджана и Турк­мении в Европу.

По словам топ-менеджера, подготовка соответствующей инфраструктуры может начаться только после устранения политических препятствий. Которые, судя по всему, и будут преодолены во время саммита ЕС — Турция в Анкаре.

НЕ ПОСТАВИМ, ТАК СОЖЖЕМ

Пока встреча готовится, Анкара и Тегеран уже нашли возможность перепродавать газ в условиях, если саммит завершится ничем, а санкции сохранятся. В частности, 6 февраля иранская компания Arian Mahtaab Gostar презентовала проект строительства в Турции крупной ТЭС, которая будет потреблять до 1 млрд. м3 газа в год и производить 20 ГВт электроэнергии. (Для справки: общая мощность турецкой энергетики к 2014 году составляла 57 ГВт, из которых около 15 ГВт приходилось на газовые ТЭС.)

Уже известно, что Анкара планирует дополнительно импортировать не менее 25 млрд. м3 природного иранского и туркменского газа в год. Часть этого ресурса будет продаваться иранскими компаниями в соседние с Турцией государства — Болгарию, Грецию и Румынию.

В такой ситуации ЕС со своим SGC оказался в довольно щекотливом положении. Пока через Турцию будут строиться газопроводы для поставки 20 млрд. м3 в год из Азербайджана и Ирака, Анкара с гораздо большим энтузиазмом возьмется за альтернативу, то есть перепродажу газа из Ирана и Туркмении в гораздо больших объемах — не менее 25–30 млрд. м3 в год. При этом сделка будет замаскирована под приобретение Турцией газа для «стратегически важных потребностей энергетики» (о чем свидетельствует проект строительства ТЭС), ведь такой статус позволяют обходить санкции, наложенные на Иран.

Ввиду такого стремительного развития отношений между Тегераном и Анкарой проект газопровода ЕМР выглядит одновременно и «спасательным кругом» для репутации Брюсселя, и существенным инструментом давления на Турцию. На первый взгляд EMP не идет ни в какое сравнение с ирано-турецкими амбициями. Ведь проектная мощность трубопровода лишь 8 млрд. м3 газа в год. Нарастить объемы до 28 млрд. м3 в год планируют в очень отдаленной перспективе, и то в случае, если к ЕМР соизволят присоединиться пока изолированные от Европы газодобывающие компаний Египта и Саудовской Аравии. В то время как Иран уже сегодня с помощью существующих газопроводов и в условиях еще не до конца ослабленных санкций способен поставлять не менее 14–20 миллиардов кубометров с реальной перспективой увеличить за короткий период мощность до 60 млрд. м3 и более.

ВСТРЕТИМСЯ НА КИПРЕ

В то же время сторонники проекта ЕМР с лихвой компенсируют его относительную ресурсную бедность мощным политическим фактором — вовлечением в этот проект Республики Кипр с ее достаточно крупным морским газовым месторождением Aphrodita (запасы оцениваются в 0,4 трлн. м3). Проблема Кипра и его шельфа — политический вопрос номер один для Турции, которая на протяжении десятилетий ежегодно тратит по $200 млн. субвенций на поддержку Турецкой республики Северный Кипр. После открытия месторождений газа в восточной части Средиземного моря энергетический фактор стал новым и чуть ли не главным стимулом для объединения Кипра на невыгодных для Турции условиях. Предыдущий план, разработанный под эгидой ООН, сорвался из-за негативного референдума греческого Кипра в 2004 году. Но тогда еще не было месторождений. Нынешний план, разработанный весной 2014 года под эгидой США и ЕС, выглядит намного надежнее. Он как минимум стал более стабильным из-за постигшего в 2010–2012 годах Грецию и Кипр финансового краха. После того как ЕС спас их от дефолта, страны попали в финансовую зависимость от европейских банков. А значит, объединение острова и вовлечение его в международный газовый бизнес как никогда реальны.

Ввиду этих факторов и под угрозой утраты не менее $5,4 млрд., вложенных в Северный Кипр с конца прошлого века, Турция вряд ли пойдет на конфронтацию с ЕС и не рискнет начинать перепродавать иранский газ. И вряд ли решится тормозить SGC, обходя санкции проектами строительства ТЭС и организацией других подобных лазеек для легализации импорта энергоносителей из Ирана. Скорее всего, Анкара попытается использовать концепцию превращения Турции в главный «газовый хаб» Европы, в котором найдется место для всех импортеров: иранских, курдских, египетских, аравийских и российских.