Сфера вливания
Один из китов, на которых держится стабильность любой национальной валюты, – объем прямых инвестиций, поступающих в страну. Украине посчастливилось пережить несколько волн прямых иностранных инвестиций, самая мощная из которых пришлась на середину прошлого десятилетия. Начало было положено покупкой «Криворожстали», после этого эстафету подхватили европейские банки, PepsiCo, но в 2008 году ручей иссяк.
Анализируя структуру прямых иностранных инвестиций в Украину, можно заметить одну особенность – в ней почти не работают такие значимые представители мировой финансовой системы, как фонды прямых инвестиций (Private Equity, PE).
По последним данным Bloomberg, в мире сейчас около 200 000 таких фондов. Они управляют примерно $3,5 трлн, из которых более $1 трлн никуда не инвестировано. Самые знаменитые и успешные PE – Blackstone, Carlyle, KKR – сумели стать неотъемлемой частью мировой финансовой истории. В чем суть такого бизнеса? Фонд покупает компанию, частично или целиком, выводит ее на новый этап развития, создает стоимость и продает за более высокую цену. Формула успеха проста: «дешево купил – создал стоимость – дорого продал». Все основано на умении инвестора формировать стоимость за счет высочайшего профессионализма сотрудников, по праву считающихся элитой финансовой отрасли.
Какая доля из тех денег, что вращаются в глобальной PE‑индустрии, приходится на Украину? К сожалению, эта величина на уровне статистической погрешности. PE‑фонды не спешат вкладывать деньги в нашу страну. Многое объясняется уровнем риска и, как следствие, требуемой инвесторами высокой доходностью. Даже до кризиса 2008 года, чтобы оставаться прибыльными, PE‑фонды должны были демонстрировать доходность на уровне 30–35% в год, а это ни много ни мало означает удвоение стоимости объектов инвестиций в течение каждых трех лет. Таковы правила игры. Но реально ли им соответствовать?
Компании с требуемым потенциалом роста в Украине, конечно, есть. Хотя их немного и, как правило, они небольшого размера – до $50 млн. Это значительно ниже минимально приемлемого размера инвестиции для крупного PE‑фонда, оперирующего десятками миллиардов долларов. Поэтому никого из грандов данной индустрии в стране никогда не было и в ближайшее время не ожидается.
Каковы же перспективы небольших по размеру фондов, для которых сделки в Украине объемом $10–15 млн вполне приемлемы? И в чем ценность и значимость таких фондов для украинских компаний? Конечно, последним нужны деньги, но еще больше они нуждаются в декларируемом фондами умении создавать стоимость. В этом, по‑моему, и кроется главная проблема. В состоянии ли несколько десятков талантливых образованных специалистов, составляющих штат крупного инвестиционного фонда в Украине, эффективно создавать стоимость в десятках компаний из различных отраслей, чтобы обеспечить доходность на требуемом уровне? Практика показывает, что на развитых рынках такая модель работает. Прозрачная и понятная структура западного корпоративного мира позволяет даже начинающему профессионалу «брать с места в карьер» и демонстрировать результат. В то же время, как показывает украинский опыт, даже самые талантливые гарвардские выпускники не в состоянии добиться результатов без многолетнего опыта практической деятельности в наших реалиях. Наверное, одним из рецептов могла бы стать более узкая отраслевая специализация фондов и фокус на отдельных типах проектов, но это значительно уменьшит и так небольшое количество потенциальных сделок.
Похоже, в краткосрочной перспективе фондам прямых инвестиций не суждено укрепить стабильность гривны. Риски велики, а задачи чересчур сложны, чтобы справиться с ними в сроки, отведенные правилами игры. Однако по мере того как украинские предприниматели будут становиться все более цивилизованными, ситуация обязательно должна меняться. PE‑фонды, несомненно, станут одним из значимых источников экспертизы и капитала для развивающейся украинской экономики.
Иван Компан
