Как омерзительное превратить в обыденное
Очередная теория всемирного заговора на поверку оказалась мистификацией. Хотя и весьма полезной.
На конспирологические теории тоже существует мода. На смену «плану Даллеса» пришла «шахматная доска Бжезинского», на рубеже тысячелетий последним веянием считались «цветные перевороты Шарпа». Сегодняшний писк конспирологической моды — «окна Овертона», провозглашенные любителями всемирного заговора универсальной сверхтехнологией по обработке массового сознания.
Как утверждают исследователи мировой закулисы, именно на основе «окон Овертона» геям и лесбиянкам удалось навязать обществу свои ценности. А технология, мол, настолько совершена, что позволяет легализовать и каннибализм, и педофилию — да причем так, что несогласные с таким «расширением прав человека» будут объявлены врагами свободы. Неудивительно, что «истинной» причиной и Евромайдана, и дальнейшего противостояния в Украине было объявлено влияние этой самой технологии — как об этом открыто заявил, например, Виктор Янукович-младший.
Все бы хорошо, но к реальному Джозефу Овертону все это имеет весьма отдаленное отношение.
Прозаическая теория
Юрист Джозеф Овертон трудился в Макинакском центре публичной политики (Mackinac Center for Public Policy ), штат Мичиган, с 1990 года до своей гибели в авиакатастрофе в 2003‑м. Этот центр — типичный американский неправительственный неприбыльный think tank . «Информационными войнами» и «зомбированием» центр никогда не занимался, сфера его интересов — экономика и социалка: налоги, бюджет, образование, страховая медицина, трудоустройство и администрирование. Идеология — неоконсерватизм с либертарианским уклоном: чем меньше государства, тем лучше. Список всех работ Овертона, кстати, доступен на сайте центра — и ни одна из них не посвящена никаким «окнам».
Откуда же взялся термин? После гибели Овертона его коллеги, и прежде всего Джозеф Леман, возглавивший «мозговой трест», вспоминали, что Овертон любил использовать метафору «окно возможностей» применительно к политике. Именно в честь покойного и была названа теория, оформленная и озвученная уже после смерти самого Овертона. Но что же это за «окна»? Все предельно практично и опять же не имеет отношения ни к революциям, ни к геям.
Речь идет о том, что степень вмешательства государства в ту или иную сферу можно изобразить в виде своеобразной шкалы. Допустим, речь идет о праве собственности: крайней точкой «несвободы» в данном случае будет существование только государственной собственности, крайней точкой «свободы» — полное отсутствие оной. Но между ними будет ряд промежуточных стадий, к примеру таких: 1) существует нелегальная частная собственность; 2) существует так называемая личная собственность; 3) существует коллективная собственность; 4) частная собственность ограничена и не распространяется на средства производства и т.д.
Так вот, те формы собственности (точнее, границы вмешательства государства в право собственности), которые общество считает для себя приемлемыми, и попадают в «окно политических возможностей». Знать, где проходят границы «окна», в первую очередь важно политикам — ведь победить на выборах сможет тот, кто будет предлагать то, что большинство избирателей считают нормой. К примеру, в Украине полная отмена частной собственности в «окно Овертона» не попадает, поэтому коммунисты (даже если простить им все грехи) выборы не выиграют. С другой стороны, ничем и никак не ограниченная купля-продажа земель сельскохозяйственного назначения тоже не попадает в «окно Овертона».
Такие шкалы с отмеченными на них «окнами возможностей» — в отношении медицины и образования, рынка труда и административных услуг — очень полезная и наглядная вещь для политиков и вдумчивых избирателей. Но главный и действительно крайне важный вывод — в том, что «окна» по шкале приемлемости двигают и расширяют не политики (за очень редким исключением). Сдвиги или расширение границ «окна» происходят не тогда, когда идеи изменяются среди политиков, а тогда, когда они изменяются в обществе, которое голосует за этих политиков. Проще говоря, если избиратели массово голосуют за условного радикала, призывающего всадить вилы в пузо чиновникам или олигархам, происходит это не оттого, что общество заразилось данной идеей, а потому, что радикал уловил, что «вилы в пузо» попали в «окно Овертона» для данного общества.
Апокалиптический бестселлер
Так откуда же взялись «овертоновские геи-каннибалы»? Почти по случайности. В США есть очень известный и очень эпатажный публицист, писатель, радио- и телеведущий Гленн Бек. Он — ярый консерватор, настоящий «обаманенавистник» и большой любитель... разоблачать заговоры.
В 2008 году в одной из передач встретились Гленн Бек и Джозеф Леман. Последний рассказал об «окне возможностей». Бек буквально заразился идеей о том, что «окно» можно сдвигать по шкале ценностей. В 2010 году Бек издал роман-триллер под названием… «Окна Овертона». Сюжет романа вертится вокруг разоблачения заговора против Америки, причем главный отрицательный персонаж-заговорщик использует теорию «окон Овертона» (в изложении Бека). Роман имел успех, о теории заговорили по обе стороны Атлантики.
Так вот, на постсоветское пространство попала уже, так сказать, теория «окон Бека — Овертона». И выглядит она теперь в несколько перевернутом виде: интерес прикован не к самим ценностям, а к отношению общества к ним. Если коллег Овертона интересовали конкретные шкалы свободы-несвободы, то в том гибриде, который дошел к нам, все внимание приковано к шкале «терпимости», к тому, как оценивает общество ту или иную идею. А степени принятия выглядят следующим образом: немыслимое — радикальное — приемлемое — разумное — популярное — политическая норма.
Геи — действительно удачный пример. Когда-то заключение однополых браков было просто немыслимым. Потом эта идея была озвучена, но воспринималась как радикальная. Позже общество согласилось с тем, что в принципе такое возможно — пусть чисто теоретически, но не здесь и не сейчас. Еще позже были найдены разумные доводы в пользу гей-браков (вопросы наследования, совместного владения имуществом). Наконец, идея была популяризирована (среди звезд поп-культуры — множество геев). В финале политики приняли соответствующие законы, и «окно» сместилось настолько, что во многих странах мысль о запрете гей-браков сама перешла в разряд радикальных.
Секс с динозавром
«Ага, — скажут конспирологи, — но ведь это работает!» И будут неправы. Первичным все равно остается общество, а не «окно» и те, кто пытается его «двигать» или «расширять». Гей-браки стали возможным потому, что в обществе существует определенное количество заинтересованных в этом геев (а не геи появились потому, что менялось отношение к гей-бракам). Обратный пример: сколько ни пытайся двигать «окно Овертона» для внедрения идеи о приемлемости браков с инопланетянами или динозаврами — ничего не выйдет. За неимением инопланетян и динозавров.
С каннибализмом — аналогично. При достатке продовольствия идея не найдет достаточного количества сторонников, но если общество поместить в условия блокадного Ленинграда, смещение «окна» произойдет и без всякой пропаганды. Не сложнее опровергнуть страшилку о том, что педофилия станет нормой. Родителей, лично заинтересованных в уничтожении педофилов, всегда будет больше, чем самих педофилов: «окно» и не откроется.
Ну а сами технологии популяризации идей были открыты задолго до Овертона и Бека. Стадии «актуализации темы», которые описывает технология «окон»: вброс идеи радикалами, обсуждение идеи экспертами, эмоциональная обработка идеи (применение эвфемизмов), апелляция к высшим ценностям и рациональное обоснование, популяризация средствами шоу-бизнеса и СМИ — все они были известны и изучены еще в XX веке. А «окна Овертона» — действительно удобная и практичная форма для анализа общественных настроений.
Показательно, кстати, что конспирологи, клеймящие «разрушительные информационные технологии», совершенно не задумываются о том, что технология тем и хороша, что ее можно использовать с любой целью — в том числе и с благой. К примеру, было бы любопытно определить на шкале «окон» приемлемость идеи гражданского мира в Украине.
Автор: Егор Стружкин
